Ковчег завета   ::   Хэнкок Грэм

Дальше он называет «не столь уж невероятной» приведенную в «Кебра Нагаст» историю любви царицы и Соломона и последовавшего в результате рождения Менелика. В том же ключе он пересказывает историю визита Менелика в Иерусалим и его возвращения в Эфиопию с «колонией евреев, в том числе и многими знатоками закона Моисея». Эти события, заключает Брюс, привели к «основанию эфиопской монархии и продолжению царской власти в племени Иудином вплоть до настоящего времени… сначала, пока они еще оставались иудеями, затем… после их обращения в христианство».

Все это является не больше и не меньше как кратким изложением «Кебра Нанаст» в контексте, придававшем ей гораздо больший вес и историческую достоверность. Странно же то, что, приводя практически все остальные важные подробности, Брюс даже не упоминает о ковчеге завета, — такое упущение могло быть только преднамеренным, если иметь в виду главенствующую и универсальную роль священной реликвии в эфиопском национальном эпосе.

И я лишний раз не мог не прийти к выводу, что шотландский путешественник заведомо вводит читателей в заблуждение относительно ковчега. Но почему он поступил так? Каким мотивом он руководствовался? Мое любопытство подогревалось, я внимательно перечитал его — описание Аксума и натолкнулся на важную деталь, которую пропустил прежде: он посетил Аксум 18–19 января 1770 года.