Красный десант   ::   Фурманов Дмитрий Андреевич

Этот выстрел Чобота мы слышали с парохода и насторожились; предполагали, что завязывается перестрелка, что дозору удалось уйти, что враг примет живо какие-то новые меры.

Мы все стоим на верхней палубе и ждем... Вот-вот послышатся сигналы Кондры или Чобота. Но нет, ничего не слышно, на берегах могильное спокойствие.

Всю ночь до утра мы дежурили на верхних палубах. Все чудилось, что в камышах кто-то передвигается, что лязгает оружие, слышен даже глухой и сдержанный шепот-разговор. Здесь близко берега - и можно рассмотреть мутное колыхающееся поле прибрежных камышей.

- Как будто что-то... - начинал один, присматриваясь во мглу на берег и указывая соседу.

- А нет, - отвечал тот, - пустое...

Но потом, всмотревшись пристальнее, продолжал:

- А впрочем... Да, да... Как будто и в самом деле...

- Ты вот про то, что колышется, как штыки?

- Да, про них... Всмотрись... Только что это? - и здесь, смотри, и здесь, и дальше все те же штыки...

- Э, да ведь это все камыши, волнуются...

И отводили взоры от берега, но только на мгновение, а потом - опять, опять штыки, глухой и тихий разговор, стальное лязганье... Ночь полна страшных шорохов и звуков... Каждый силится остаться спокойным, но спокойствия нет. Можно сохранить спокойное лицо и голос, и движения, но мысль бьется лихорадочно, чувствительность обострена до крайности. Рассуждали о том, что надо делать, если вдруг из камышей откроется пулеметный огонь. А можно ведь ожидать и большего: там сумеют подкатить орудия и возьмут нас на картечь... Что делать тогда?

Предполагали разное.