Львы и солнце (Преображение России - 14)   ::   Сергеев-Ценский Сергей

Даже несколько удивленно он думал о нем: "Несмотря, что шестой десяток идет, а все-таки здоровенное!.." Вспомнил, что лет сорок уже ничем не болеет, только в детстве была лихорадка, - пил от нее горькую хину.

Когда подъезжали к станции Угловка, сосед Ивана Ионыча, подняв голову и поглядев на него мутными глазами, буркнул:

- Что это вы все вертитесь, послушайте?..

Озадаченный Иван Ионыч только что хотел выругать его, обидясь, но тот тут же повернулся, снова показав ему гладкую лысину, и завидно захрапел, как человек с чистейшей совестью, не отягощенной даже преступлениями ближних.

- Вот так осел! - сказал Иван Ионыч скорее задумчиво, чем злобно, и тут же почему-то представил у себя на коленях тоненькую старшую свою девочку Лизу, как она, откинув головку, чтобы смотреть ему прямо в глаза, спрашивала:

- Осел, папа, он больше, чем белуга, или он меньше?

Он ответил ей тогда:

- Они разные. То - осел, животное, а то - белуга... в воде живет... Белугу, ее на Каспийском море ловят...

- На Кась-пись?.. Фу, мама!.. Как папаше не стыдно?..

И она соскочила с колен и время от времени глядела на него осуждающими глазами и покачивала головой.

На какой-то небольшой станции поезд остановился и стоял так долго, что пассажиры начали встревоженно выходить из вагонов.

Проснулся и тот, с лысиной, натянул на длинную, как пирог, голову рысью шапку с наушниками, покачался на слабых руках с полминуты и тоже спрыгнул вниз и вышел.