Ледяной клад   ::   Сартаков Сергей Венедиктович

Они гуськом выходили на стрежень, словно жемчужное ожерелье, вытянутое в одну нитку, и терялись за далеким поворотом реки.

Сплоточный агрегат был установлен еще с вечера. Но что-то в нем не ладилось. И Косованов, закатав до локтя рукава рубашки, возился у лебедки, натягивавшей тросы. Пять-шесть готовых пучков на тонких "подпусках" тихонько покачивались у берега. Рейдовый катер попыхивал синим дымом, готовясь отбуксировать их к "головке" плота.

Придерживаясь за поручни, у рулевой рубки стоял Иван Романович Доровских. Рядом с ним - Феня. Первый плот взялся связать Иван Романович сам. Феня до начала молевого сплава, когда ей снова будет нужно "ходить" на своей илимке, выговорила себе работу: на катер, который станет таскать от берега пучки к плоту. Ей почему-то очень не хотелось оставаться в бригаде, строящей в курье "головки". Там, упрямо не соглашаясь взять обратно свое заявление, дорабатывал положенные по закону дни Михаил.

В тот вечер, когда Михаил потребовал увольнения, Цагеридзе дома сказал: "Куренчанин уходит с рейда. Собирается на стройку Братской ГЭС. Почему неизвестно". Он сказал это Фене, сказал специально для нее, потому что дома разговаривать ему сейчас больше было не с кем. После отъезда сына Елизавета Владимировна почти совершенно не сползала с печи и только тяжко и горько вздыхала. Феня выслушала Цагеридзе, прикусив губу и глядя в сторону. Спросила громко: "Вам ничего не нужно, Елизавета Владимировна?" Теперь все заботы о больной старухе лежали на Фене.