JК
Людовик XV и его эпоха :: Дюма Александр
Страница: 374 из 412Весь Париж поднялся для ее встречи; дофина проезжала по столице среди радостных криков толпы: «Да здравствует дофин! Да здравствует дофина!» Радость эта была так трогательна, что Мария-Антуанетта почти в одно и то же время и плакала и приходила в восторг.
— Вы видите вокруг себя, ваше высочество, — сказал ей герцог Бриссак, — двести тысяч влюбленных в вашу особу!
Но к каждой радости судьба примешивала какое-нибудь печальное предзнаменование; на каждом празднике смерть брала свою дань.
Известно, как велика была толпа, которую она собрала на площади Людовика XV, на которой назначено было пустить фейерверк, один букет коего стоил 60 000 ливров; в то время застраивали улицу Ройяль-Сент-Оноре, равно как и предместье. Мошенники произвели давку; зрители испугались этого неизвестного волнения, поколебавшего вдруг всю массу народа: каждый хотел бежать; одни бросались в канавы, другие задыхались в тесноте, иных давили. Полиция показала в своем рапорте двести трупов. Парижане же втихомолку говорили, что после этой давки до двух тысяч трупов было брошено в Сену.
Менее чем в месяц это было уже третье предзнаменование, и, как видите, не менее страшное!
Это последнее событие произвело сильное впечатление на дофина.
Он только что получил две тысячи экю, которые король дарил ему всякий месяц; он послал их Сартину, управляющему государственным контролем, со следующим письмом:
«Я узнал о несчастии, случившемся чрез меня; оно меня поразило.
— Вы видите вокруг себя, ваше высочество, — сказал ей герцог Бриссак, — двести тысяч влюбленных в вашу особу!
Но к каждой радости судьба примешивала какое-нибудь печальное предзнаменование; на каждом празднике смерть брала свою дань.
Известно, как велика была толпа, которую она собрала на площади Людовика XV, на которой назначено было пустить фейерверк, один букет коего стоил 60 000 ливров; в то время застраивали улицу Ройяль-Сент-Оноре, равно как и предместье. Мошенники произвели давку; зрители испугались этого неизвестного волнения, поколебавшего вдруг всю массу народа: каждый хотел бежать; одни бросались в канавы, другие задыхались в тесноте, иных давили. Полиция показала в своем рапорте двести трупов. Парижане же втихомолку говорили, что после этой давки до двух тысяч трупов было брошено в Сену.
Менее чем в месяц это было уже третье предзнаменование, и, как видите, не менее страшное!
Это последнее событие произвело сильное впечатление на дофина.
Он только что получил две тысячи экю, которые король дарил ему всякий месяц; он послал их Сартину, управляющему государственным контролем, со следующим письмом:
«Я узнал о несчастии, случившемся чрез меня; оно меня поразило.