Маёр Вихрь   ::   Семенов Юлиан Семенович

В то время, когда по Германии прокатывались волны патриотических демонстраций, когда мимо гауляйтеров и партийных бонз маршировали старики и юноши, вооруженные автоматами, двигались колонны трудового фронта - с лопатами и топорами на плечах, когда зрители вопили: "Хайль Гитлер!" - как раз в этот час происходило очередное заседание Европейской консультативной комиссии и советский делегат Гусев оглашал согласованное коммюнике о границах оккупационных зон Германии, об условиях безоговорочной капитуляции и о том, что Германией будет управлять Контрольный совет, составленный из командующих оккупационными армиями.

ВСТРЕЧА

Перед тем как отправиться на экспроприацию в кабаре, Вихрь просидел полчаса с Колей: тот докладывал о ходе наружного наблюдения за эсэсовским бонзой Штирлицем.

- Мы его водим, когда только можно. Если он на машине - не очень-то за ним походишь. Правда, номер я знаю: ребята из группы разведки польского подполья два раза засекли его возле Вавеля и один раз около костела Мариацкого. Он ходил с каким-то гадом и разглядывал иконы, фрески и орган.

- Хороший там орган?

- По-моему, грандиозный. Когда играют Баха во время мессы, кожа цепенеет, вроде как замерз, к черту.

- О Боге говоришь, а черта поминаешь.

- Так я ж марксист, - улыбнулся Коля, - явление суть единство противоположностей. Вообще мы делаем одну ошибку.

- Кто это _мы_ и какую ошибку? - спросил Вихрь. Ему было приятно сейчас так неторопливо говорить с Колей. Перед операцией надо хоть на десяток минут расслабиться.

- Мы - это мы, а ошибка - в нашем отношении к христианству.

- Ну? - усмехнулся Вихрь. - Смотри, разжалую за богоискательские разговоры.

- Я серьезно. Меня в свое время мама здорово просвещала. У Христа в заповедях много такого, что мы взяли. Честное слово. Возлюби ближнего своего, не укради, чти отца и мать.

- Как в смысле подставить щеку?

- Нельзя брать все. Мы не берем ведь всего у Гегеля или Фейербаха.