JК
Мамочка и смысл жизни. :: Ялом Ирвин
Страница: 184 из 312Согласитесь: разве это не абсурд и не грубость требовать от женщины, находящейся в чрезвычайной ситуации (умирающий от опухоли мозга муж, скорбь по умершим матери, отцу, брату и крестнику), чтобы она направила свое внимание на мельчайшие оттенки взаимоотношений с терапевтом, которого она едва знает?
Тем не менее именно это я и делал. С самой первой нашей встречи, беспрерывно. На каждой сессии я непременно спрашивал о тех или иных аспектах наших взаимоотношений.
“Насколько сильно твое чувство одиночества сейчас, когда ты находишься со мной в этой комнате?”
“Как бы ты могла описать свои ощущения сегодня – насколько ты далека от меня или близка ко мне?” “Что ты чувствуешь сегодня?”
“Каковы твои ощущения сегодня – далека ли ты от меня или близка и насколько?”
Если она, как это часто бывало, говорила: “Я будто бы за тысячи миль отсюда”, – я, конечно, концентрировался непосредственно на этом чувстве. “В какой именно момент возникло это чувство?” Или: “Может быть, я сделал или сказал что-то, что увеличило это расстояние?” И чаще всего: “Что мы можем сделать, чтобы сократить его?”
Я старался с вниманием относиться к ее ответам. Если она отвечала: “Если ты хочешь способствовать нашему сближению, назови мне книгу, которую я могла бы прочитать”, я всегда называл ее. Если она говорила, что ее отчаяние невозможно описать словами и самое лучшее, что я могу для нее сделать – просто взять ее за руку, то я придвигал свой стул ближе к ней и брал ее за руку, иногда на минуту или две, порой на десять или даже больше.
Тем не менее именно это я и делал. С самой первой нашей встречи, беспрерывно. На каждой сессии я непременно спрашивал о тех или иных аспектах наших взаимоотношений.
“Насколько сильно твое чувство одиночества сейчас, когда ты находишься со мной в этой комнате?”
“Как бы ты могла описать свои ощущения сегодня – насколько ты далека от меня или близка ко мне?” “Что ты чувствуешь сегодня?”
“Каковы твои ощущения сегодня – далека ли ты от меня или близка и насколько?”
Если она, как это часто бывало, говорила: “Я будто бы за тысячи миль отсюда”, – я, конечно, концентрировался непосредственно на этом чувстве. “В какой именно момент возникло это чувство?” Или: “Может быть, я сделал или сказал что-то, что увеличило это расстояние?” И чаще всего: “Что мы можем сделать, чтобы сократить его?”
Я старался с вниманием относиться к ее ответам. Если она отвечала: “Если ты хочешь способствовать нашему сближению, назови мне книгу, которую я могла бы прочитать”, я всегда называл ее. Если она говорила, что ее отчаяние невозможно описать словами и самое лучшее, что я могу для нее сделать – просто взять ее за руку, то я придвигал свой стул ближе к ней и брал ее за руку, иногда на минуту или две, порой на десять или даже больше.