Мамочка и смысл жизни.   ::   Ялом Ирвин

Доктор Лэш играл открыто: он не отказался ни от одного слова, которое она ему выставила. Он посвятил себя ее благополучию. Зачем же затруднять его сейчас? Зачем причинять ему боль? Это был акт заботы. Но была и еще одна причина. Ей нравилось быть могущественной волшебницей, нравилось волнение от тайного знания.

Ее склонность к секретам выражалась абсолютно непредсказуемым образом. Сидя со словарем в руке, она посвящала вечера сочинению стихов на такие темы, как жульничество, секретность, письменные столы, спрятанные вещи. Интернет давал хорошие возможности – многие стихи она отправляла на чат “одинокий поэт”.

Пристально смотрю вверх

На скрепленные края ящиков,

Наполненных нектаром секретов.

Когда я вырасту,

У меня будет своя комната,

И я наполню ее тайнами.

Тайна, в которой она никогда не призналась отцу, все увеличивалась. Как никогда прежде она чувствовала его присутствие. Его медицинские инструменты, его письменный стол с секретами, обладающий для нее особым очарованием, которое она пыталась передать в стихах.

Затянутый ажурной паутиной стетоскоп,

Стул, скрипящий красной кожей.

Письменный стол, до краев наполненный ароматом тайн

Умерших пациентов,

Болтающих во тьме,

До тех пор пока утро не пронзит пыль,

Освещая деревянный стол, который,

Как луг, на котором только что танцевали,

Праздно зеленеет, и все еще помнит

Людские прикосновения.

Мирна не делилась этими стихами с доктором Лэшем.