Мартовские дни 1917 года   ::   Мельгунов Сергей Петрович

В воспоминаніях он пытается объяснить свое равнодушіе к программным вопросам тѣм, что никакія программы не могли измѣнить ход событій, что академическіе споры не представляли никакого интереса, и что в силу этого "Он не принимал в них участія... Поэтому все самое существенное прошло мимо сознанія мемуариста, самоутѣшающагося тѣм, что событія не могли идти другим путем, и даже издѣвающагося над несчастными смертными (« Pauvres êtres humains »), которые думают по иному.

Еще меньше можно извлечь из воспоминаній Шульгина "Дни", которым повезло в литературѣ, и на которыя так часто ссылаются. Воспоминанія Шульгина — "живая фотографія тѣх бурных дней" (отзыв Тхоржевскаго) — надо отнести к числу полу-беллетристических произведеній, не могущих служить канвой для историческаго повѣствованія: вымысел от дѣйствительности не всегда у него можно отдѣлить, к тому же такого вымысла, сознательнаго и безсознательнаго, слишком много — автор сам признается, что впечатлѣнія от пережитого смѣшались у него в какую-то "кошмарную кашу". Воспоминанія Шульгина могли бы служить для характеристики психологических переживаній момента, если бы только на них не сказывалась так опредѣленно дата — 1925 год. Тенденціозность автора просачивается через всѣ поры [4] .

Болѣе надежными являются "Записки о революціи" Суханова, гдѣ наиболѣе подробно и в хронологической послѣдовательности изложены перипетіи, связанныя с переговорами в ночь на 2-ое марта. Большая точность изложенія объясняется не только свойствами мемуариста, игравшаго первенствующую роль со стороны Исп. Ком.