JК
Меликства Хамсы :: Раффи
Страница: 3 из 315Народ, не стремящийся познать собственную историю, свое прошлое, неизменно будет спотыкаться и блуждать на путях сегодняшних и грядущих. Народ, не стремящийся познать себя, не способен познать и своих друзей и недругов, он будет вечно плутать во мраке и невежестве, не ведая ни цены свободы, ни путей своего спасения.
В предисловиях к своим книгам, в теоретических и литературоведческих статьях Раффи постоянно говорил о высоком предназначении литературы, о ее огромной воспитательной, образовательной и просветительной роли. Это его мнение неизменно и неколебимо, начиная от юношески-восторженного предисловия к роману «Салби» до вершины его творчества – романа «Самвел». Армянин должен знать о героических деяниях своих далеких и близких предков, стремиться уподобиться им, самому стать воплощением прекрасного и героического. Читая же о недостойном, должен научиться избегать его и сопротивляться ему. «Народы, – писал Раффи, – видя картину собственных пороков и разложения, описание своих постыдных заблуждений, учатся исправлять и улучшать свое положение».
Правда, подобное понимание роли и назначения литературы ранее утвердилось в передовых кругах русской интеллигенции, однако для Раффи, несомненно, первоочередными были критерии и опыт древнеармянской книжности: ведь первые классики армянской литературы и историографии придерживались тех же принципов, об этом писали и того же требовали на вдохновенно-проповеднических страницах своих сочинений.
В предисловиях к своим книгам, в теоретических и литературоведческих статьях Раффи постоянно говорил о высоком предназначении литературы, о ее огромной воспитательной, образовательной и просветительной роли. Это его мнение неизменно и неколебимо, начиная от юношески-восторженного предисловия к роману «Салби» до вершины его творчества – романа «Самвел». Армянин должен знать о героических деяниях своих далеких и близких предков, стремиться уподобиться им, самому стать воплощением прекрасного и героического. Читая же о недостойном, должен научиться избегать его и сопротивляться ему. «Народы, – писал Раффи, – видя картину собственных пороков и разложения, описание своих постыдных заблуждений, учатся исправлять и улучшать свое положение».
Правда, подобное понимание роли и назначения литературы ранее утвердилось в передовых кругах русской интеллигенции, однако для Раффи, несомненно, первоочередными были критерии и опыт древнеармянской книжности: ведь первые классики армянской литературы и историографии придерживались тех же принципов, об этом писали и того же требовали на вдохновенно-проповеднических страницах своих сочинений.