Мятеж   ::   Фурманов Дмитрий Андреевич

Уже через полчаса после того как мы приехали, народу привалило к Совету человек четыреста; полегоньку нас осматривали, ощупывали, спрашивали: кто, дескать, такие, зачем их, мужиков, собрали и нет ли новой "набелизации"?

- Да разве уж так часто вас мобилизуют? - удивился я.

- Не... не часто...

- А чего же вы всполошились?

- Да, ишь ты, сказывали, - военные будто люди наехали и весь народ на площадь загнать велят...

- Не загнать, - поправляю бородатого собеседника, - это я просил собрать вас сюда, чтобы потолковать о разных делах...

- Толковать, што не толковать... - ответил он и сразу замолк. Потом, после долгой паузы, чесанув за ухом, волосач еще раз брякнул: - Толковать, што же... оно можно... Только будто мужика прибижать хочут.

- Это как прибижать?

- А землю отымать, надыть, жалают... Однем оттянуть, а другем отдать...

- Полно, отец, - говорю ему успокоительно, - отнимать никто ничего и не собирается.

- А киргизне?

- Што?

- Ей, говорят, все теперь пошло: и скотина у ней будет своя, и земля от нас под ее отойдет.

- Да ты давно на своей-то пашешь земле? - спрашиваю его.

- Сызмальства, - проворчал волосач...

- Кто же у тебя - никто и не возьмет... Это, знаешь, о какой ты слышал земле, будто ее киргизам станут возвращать? Это вот что после шестнадцатого года...

Я пояснил ему, в чем дело. Старался как можно проще, убедительней, наглядней растолковать, что полунищей киргизской бедноте, возвращающейся ныне из Китая, надо помочь всемерно: это долг государства, это долг каждого честного человека...

Нас окружила густая толпа любопытных: всем охота была послушать приезжего. Слушали молча.