Моисей и монотеизм   ::   Фрейд Зигмунд

Позднее, когда место родителей занимает общество и Сверх-Я, то, что для ребенка считалось «хорошим поведением» или «непослушанием», описывается как «хорошее» и «плохое» или «добродетельное» и «порочное». Но это всегда одно и то же – отказ от инстинкта под давлением авторитета, сменяющего и продолжающего отца.

Эти открытия приобретают более глубокий смысл, когда мы рассматриваем замечательную концепцию святости. Что же это на самом деле такое, что кажется нам «святым» в отличие от других вещей, которые мы высоко ценим и считаем значительными»? С одной стороны, связь между святостью или священностью с религиозным очевидна. На ней категорически настаивают: все религиозное является священным, это сама суть священности. С другой стороны, наше мнение расшатывается многочисленными попытками применять характеристику священности по отношению ко многим другим вещам – людям, обычаям, обязанностям – которые не имеют ничего общего с религией. Эти попытки имеют явно тенденциозные цели. Давайте начнем с запретного характера, который так тесно связан со святостью. То, что священно, определенно является тем, чего нельзя касаться. Священный запрет несет очень сильную эмоциональную нагрузку, но фактически не имеет никакого рационального основания.