Моя жизнь   ::   Троцкий Лев Давидович

Он выполнил задачу с блеском: встал со своего места, подошел к кафедре, твердо положил на нее "Каплю", вежливо поклонился и твердыми шагами вернулся обратно. Все замерли. Крыжановский посмотрел на обложку, погримасничал усами, бровями и бородой и молча стал читать про себя. В классе стояла полная тишина, только чуть шуршали страницы "Капли". Потом Крыжановский встал с кафедры и очень проникновенно прочитал мою "Капельку чистую". "Хорошо?" - спросил он. "Хорошо", - ответил довольно дружный хор. "Хорошо-то хорошо, - сказал Крыжановский, - только автор стихосложения не знает. Ну-ка, знаешь ты, что такое дактиль?" - обратился он ко мне, разгадав автора за прозрачным псевдонимом. "Нет, не знаю", - признался я. "Ну так я расскажу". И забросив на несколько уроков грамматику и синтаксис, Крыжановский разъяснял второклассникам тайны метрического стихосложения. "А насчет журнала, - сказал он под конец, - лучше пусть это будет не журнал, и океана словесности не надо, а пусть это будет просто тетрадка ваших упражнений". Дело в том, что школьные журналы были запрещены. Но вопрос разрешился с другого конца. Мирное течение моих занятий неожиданно прервалось: я оказался исключен из реального училища св. Павла.

У меня было с детских лет немало конфликтов в жизни, выраставших, как сказал бы юрист, на почве борьбы за попранное право. Этим же мотивом определялись нередко схождения и разрывы с товарищами. Перечислять отдельные эпизоды было бы долго. Но были в школе две истории более крупного порядка.