Морские были   ::   Северов Петр Федорович

Она возникает сначала едва уловимыми проблесками света, ширится, накаляется и уже горит костром, и весь этот безжизненный мир скованных проливов и черных обветренных скал сияет и светится радужными красками

- Солнце!.. - мечтательно говорит Седов. - Хотя бы скорее поднялось солнце...

В пути и на привалах матросы всячески оберегают своего командира. (Может ли он скрыть от них болезнь, если кашель душит его все сильнее и кровь выступает на губах!..)

Линник ни на минуту не спускает глаз с его нарт, - вовремя поддержит их на повороте, вовремя остановит собак перед ропаками - льдинами, вставшими ребром среди ровной поверхности замерзшего моря. Иногда ропаки тянутся сплошным барьером на несколько километров. С упряжками собак и с поклажей не так-то просто перебраться через такой барьер. Седову особенно трудно с больными, распухшими ногами всходить на эти вздыбленные глыбы льда. Но сколько уже раз примечал он счастливую "случайность" - Линник или Пустошный обязательно успевали его поддержать.

Сегодня у Пустошного тоже пошла горлом кровь. Однако он думает, что Седов этого не заметил.

- Что с тобою, Пустошный? Ты болен?

Будто оправдываясь, матрос отвечает смущенно:

- Это от ушиба. Пустяки. Пройдет...

Скромные, самоотверженные люди, русские моряки! Ни разу не слышал от них Седов ни жалобы ни упрека. А ведь оба отлично знают, что это, может быть, последний их путь. Нужно было проникнуться сознанием великого значения цели, чтобы так спокойно и решительно пойти на отчаянный риск...

...Привал. В палатке вспыхивает синий огонек примуса.