Мысли и сердце   ::   Амосов Николай Михайлович

Ябуду ночевать здесь.

— Ну что же, я должна подчиниться. Я не имею права... даже если за гробом...

У меня решительно нет желания вступать в душещипательные дискуссии. Я сейчас не хочу никаких усложнений. Поэтому пусть она уходит. Потом. Потом будут разбираться.

— Пойдемте, я вас провожу до дверей. Парадный вход заперт.

— Не нужно меня провожать. Я уже здесь бывала вечерами.

Вот как? Странно. Мне казалось, что они не виделись. Не буду уточнять. Была так была. Наверное, когда лежал в прошлый раз.

— Спасибо вам. Я думаю, что вы согласитесь со мной поговорить в ближайшие дни.

— Да, разумеется. Я вам позвоню, или вы напомните. Можно домой.

— До свидания. Смотрите, пожалуйста, за Сашей.

Зачем она это говорит? Впрочем, она любит — это больше дружбы. Значит, она имеет право сказать.

Ушла. Хорошо — еще одна развязка. По крайней мере пока. Пойду в палату. Наверное, уже довезли. Не случилось ли чего в коридоре? Кажется, пустое дело перевезти по коридору и поднять в лифте, а тяжелобольные даже это переносят плохо.

Иду длинным коридором. Верхний свет потушен, горят только настольные лампы на сестринских столиках. Все спокойно, благообразно. Никто не стонет. На этом этаже лежат преимущественно дети с врожденными пороками сердца. В палатах стеклянные двери. Везде темно. Ага, вот здесь свет. Что там? Зайти?

Маленькая комната, три кровати. Две девочки спят полураскрытые.