Мысли и сердце   ::   Амосов Николай Михайлович

Неизвестно, как будет действовать избыток кислорода на больное сердце. Но англичане уже лечили инфаркт хорошо.

— Ну что там — загляните. Нет, Коля, ты стой у кранов. Мало ли что.

Алеша смотрит в оконце... Трогательный: щеки румяные, очки.

— Ничего, сидят.

Подождем еще. Хотя они в камере уже около часа. Чистота опыта не допускает никаких других средств: ни искусственного дыхания, ни лекарств. Ничего. Все-таки кровь пришлось перелить. Жаль. Но всему есть пределы. Два часа с таким давлением, а крови выпущено процентов семьдесят.

Оборудовать камерами все крупные клиники. Или поставить ее в реанимационный центр 28 , чтобы лечить всех больных с терминальными состояниями 29 . Можно даже передвижную камеру создать, поставить на специальную машину — «Скорую помощь».

Мы бы могли даже у себя в клинике создать такой центр.

Брось. Размечтался. Еще ничего нет, кроме этих шести опытов. Как у Ильфа и Петрова: «Васюки — центр мира». Что-то в этом роде. Забыл. Прошло полчаса. Нет терпения — позвонить.

Беру трубку.

— Постучи, Коля.

— Порядок, Михаил Иванович. Давление повысилось до нормы. Можно бы уже вылезать, но я хочу закрепить. Минут десять еще.

— Хорошо. Скажите, когда выпускать.

Удивительно. Но еще может упасть давление, когда вылезут. И у раненых бывало: накачаем кровь, сердечных лекарств — давление повысится, а потом снова падает, и уже совсем. Нет, до нормы не повышалось. Сложная штука — шок.