Мысли и сердце   ::   Амосов Николай Михайлович

Но самое главное, пожалуй, не в этом. Вера в себя поколебалась. Как же я мог?.. Ученик шестого класса знает про кислород, а я, профессор, не учел. А они, все другие, мои помощники? Кандидаты, инженеры? Они так привыкли слепо доверять твоим мнениям.

Даже Саша видел эту камеру, знал об опытах, я ему показывал подсчет насыщения крови кислородом.

Довольно сетовать, делу не поможешь. Вернуть нельзя. Каждый получает, что заслуживает.

Избитые сентенции. И перестань об этом думать, эгоист. Все рассчитываешь, много ли потерял. А они все потеряли... И это тоже избито. Рассчитываю я не для себя. Мне не нужно ничего. Но делу нанесет большой урон. Ах, он печется о деле! Сам небось суда боишься.

Да, делу большой урон. Я не смогу, по слабости, вшивать клапаны, оперировать тетрады. Не построят камеры — не сбудутся надежды на прогресс медицины. Многие люди умрут, которых можно было бы спасти. Я это теперь твердо знаю, это не разговоры.

И слава от тебя уйдет... Небось уже заглядывался на академию... «Первый в Союзе применил высокое давление!» Как же! Не волнуйся, камеру и без тебя сделают, медицина не пропадет... Перестань. Так нам никогда не договориться. Количественная оценка добра и зла. Все по той, Сашиной тетрадке. И потом еще были разговоры, когда поправлялся, в клинике лежал. Как его теперь оперировать? Как сам решит. Я должен. Ах, отложим, отложим этот разговор!

«Оценить поведение человека можно с позиций высшей системы, в данном случае — общества.