Страница:
307 из 372
Лежат как забинтованныемумии. Около Алеши сидит мать, смотрит в одну точку, неподвижна. В ампулах капает кровь.
Нина сидит перед электрокардиоскопом, периодически нажимает кнопку и смотрит, как зайчик вычерчивает кривую. Шепчет мне:
— Пульса уже нет. Давление не измеряем. Молчу. Нельзя нарушать тишину.
— Скажите мне, когда остановится сердце.
Что она думает — мать? Вспоминает? Вся жизнь ее мальчика проносится перед глазами. Так я предполагаю — ведь именно так пишут во всех книжках... Скорее бы.
В коридоре. Сигарета, с Олегом.
— Где другие?
— Мать в ординаторской, не может видеть. Муж где-то здесь. Вышел покурить.
Покурить — это хорошо.
Опять бреду в кабинет.
Темнота в окне. Дни уже короткие. Что-то еще лезет в голову, мелкое.
Все дела сделаны. Все эмоции выданы. Усталость. Горечь во рту. Тоска. Даже скука. Да, скука. Наверное, если самому умирать и вот так ждать — будет скучно. Скажешь: «Скорее!»
Когда впереди еще такая череда неприятностей, не хочется жить. Ты просто слабый человек, что тянешь эту волынку. Так бы все было красиво! «Не в силах перенести...»
Перестань. Уже много раз ты мусолил эту мысль. Не будь смешным.
«Тщета жизни». «Муравейник» — это все пошло, избито.
Муравейник — да. Когда смотришь с большой высоты — небоскреба или Эйфелевой башни, — то люди, машины бегают, суетятся, как муравьи.
И это все известно. Сотни раз писали.
|< Пред. 305 306 307 308 309 След. >|