На горах (Книга 2, часть 4)   ::   Мельников-Печерский Павел Иванович

- Думала ль хоть когда-нибудь о нем? Вспоминала ли?

- Да, с той поры, как стала сомневаться в правоте той веры,- тихо промолвила Дуня.- И тут стал чудиться мне его голос, нежный такой и жалобный, а после и сам всем обличьем начал мерещиться мне. Стоит, бывало, ровно живой...

- Что ж, пугалась ты? - спросила Аграфена Петровна.

- Нет, каждый раз, бывало, как увижу его, радостно и весело станет на душе,- отвечала Дуня.- А потом вдруг нахлынет тоска со всего света вольного, и заноет сердце, кровью обливаючись. И каждый раз после того долго бывала я как сама не в себе. На уме мутится, мысли путаются.

- А теперь что? - спросила Аграфена Петровна.

- Как убежала, больше он не казался, и голоса не стало слышно,- отвечала Дуня.- Зато тоски вдвое прибыло. Как вспомню про него да подумаю, так и захочется хоть минутку посмотреть на него.

- Может, и увидишь,- улыбаясь, сказала Аграфена Петровна.- Теперь он ведь в здешних местах, был на ярманке, и мы с ним видались чуть не каждый день. Только у него и разговоров, что про тебя, и в Вихореве тоже. Просто сказать, сохнет по тебе, ни на миг не выходишь ты из его дум. Страшными клятвами теперь клянет он себя, что уехал за Волгу, не простившись с тобой. "Этим, говорит, я всю жизнь свою загубил, сам себя счастья лишил". Плачет даже, сердечный.

- Ну, уж и плачет? - с недоверьем и с тем вместе с довольной улыбкой промолвила Дуня.

- Сколько раз у меня в каморке на ярманке плакивал,- сказала Аграфена Петровна.