Наносная беда   ::   Мордовцев Даниил Лукич

Чего ж не смеяться! Все равно всем жить скверно, да и недолго.

Впереди партии бежит собачонка, веселая такая, довольная, хвост бубликом.

- "...Маланья" да "Маланья", так за Маланью и пошла.

- И в Турции, баишь, была?

- Была. Под Кагулом на штурм с нами ходила, на самого турецкого визиря лаяла.

- Ишь ты, занятная. А давно у вас?

- С самой турецкой земли, так под забором солдаты подняли щенка, жалко стало, все же оно творение.

- Знамо, творение жалко. И в Москве была?

- И в Москве, и в карантинах бывала, и мор мы с ей на Москве перебыли. Уж и времячко же было - и-и! И не приведи Бог, а особливо как мы за Богородицу шли. А вон что вышло!

- Что ж! Теперь на Бога поработаете - зачтется вам.

- Так-то так, а все бы семью повидать хотелось.

- Оно не што, да и нам не лучше.

Одной Маланье весело: радостно поглядывает она на своего краснобрового любимца, и тому на сердце легче делается... Скоро Рогервик, говорят. Маланья и Рогервик увидит, видала она и Кагул, и Яссы, и Хотин, и Киев, и Москву, а тут и Рогервик. Вот веселье! Только изредка она вспоминает высокого, доброго хохла, что иногда носил ее за пазухой. Куда он сгинул?

В тот же день, очень далеко от Рогервика, именно в Киеве, по Крещатику, звеня валдайским колокольцем под дугою, бежала ямская тройка, впряженная в крытую дорожную брику. По пыли, густым слоем насевшей на кузов брики, можно было видеть, что не одну сотню верст проколесила она по неизмеримым и неисходимым трактам матушки-России.