Наносная беда   ::   Мордовцев Даниил Лукич

Попик откашливается, сморкается "Адамовым платком", как он называет свою пригоршню, и дрожащим голосом читает:

- Вся дни, в няже будет на нем язва, нечисть будет, отлучен да седит, вне полка да будет ему пребывание...

- Ну, что ж ты мелешь! - перебивает его детина. - Это не про нас писано, а про солдат... Вне полка, слышь... А он на-ко что выдумал!

- А ты не перебивай! - горячится попик. - Полк, это по-нашему приход, а то и дом...

- Толкуй!

- А ты ну, читай ин! - подстрекают другие.

- Аще же рассыпася язва по ризе, или по прядене, или по кроках...

- "По ризе!" - снова возражает детина. - Да это, братцы, только про попов писано... "По ризе!" Ишь что выдумал! Али у меня риза лисья! А порки, поди, тоже риза по-твоему?

Попик нетерпеливо машет рукой на такое невежество...

- Аще же, - упрямо продолжает он, - рассыпася язва по ризе, или по прядене, или по кроках, да сожжет риза, прядения и кроки и да отлучит жрец язву на седмь дней...

- Жрец! Вон куда хватил! Жрец, чу... А где ты на Москве-то жреца найдешь? - настаивал пессимист-детина.

- А ты знаешь ли, брат, что такое этот жрец самый?

- Как не знать! Только у нас на Москве жрецов не бывало...

- Ан есть жрецы! Я сам жрец, вот и поди на...

- Ишь ты, жрец какой!.. Фу-ты ну-ты! Жрец! А самому, поди, жрать, нечего...

Толпа хохочет. Попик смотрит растерянно: краснощекий детина попал не в бровь, а прямо в глаз. Попик оказывается заштатным, которых тогда по Москве толкалось видимо-невидимо.