Наша сексуальная этика   ::   Рассел Бертран

Мы может идти против этой концепции из любви к протесту, или из верности научному духу, или из желания чувствовать себя порочными, как это было у Байрона, но мы не ликвидируем ее таким образом из наших естественных побуждений. Без сомнений в конкретном обществе обычай определяет в точности, что именно должно считаться непристойным, однако универсальный характер существования некоего обычая данного сорта есть убедительное свидетельство того источника, который не является просто условностью. В почти всяком человеческом обществе порнография и эксгибиционизм считаются оскорбительными, за исключением, когда они являются частью религиозных церемоний.

Аскетизм, который может иметь, а может и не иметь психологической связи со скромностью, есть побуждение, которое, кажется, возникает только при достижении определенного уровня цивилизации, а затем может стать более могущественным. Его нельзя обнаружить в ранних книгах Стaрого Завета, но он появляется в более поздних книгах, в апокрифах и в Новом Завете. Аналогично, его мало у греков в ранние времена и становится больше со временем. В Индии аскетизм возник очень рано и достиг огромной силы. Я не пытаюсь дать психологический анализ причины этого явления, но я не сомневаюсь в том, что это спонтанное чувство, существующее в некой слабой форме в почти всех цивилизованных существах. Наиболее слабая форма – нежелание представить некую всеми уважаемую личность, особенно личность религиозную или святую, вовлеченной в занятия любовью, которые представляются плохо совместимыми с высшими степенями человеческого достоинства.