Небо истребителя   ::   Ворожейкин Арсений Васильевич

 — И эта разбитная на вид девушка-сержант раскисла». Мысленно я осудил Зою и хотел было ей сказать что-то успокаивающее, но сдержался: может, личную трагедию вспомнила. Заговорил шутливо и бодро:

— Товарищ Зоечка, слезы только омрачают радость нашей душевной компании.

Сержант порывисто встала, оправила гимнастерку. Нежное, приятно-улыбчивое лицо стало строгим. Уже не так бойко, как прежде, она заговорила:

— Слушаюсь, товарищ майор. Не выдержала. У меня ведь был жених. Он, как и вы, летчик, Герой Советского Союза. Его сбили над этой проклятой Германией. А под Москвой в сорок первом погибли отец и брат.

Зоя замолчала. Я воспользовался этим:

— И у меня на войне брат стал инвалидом. Отец погиб (я специально не сказал, что в гражданскую войну). Если все мы, кто потерял близких и родных, будем лить слезы, то и сами захиреем. Погибшие за это нас не похвалят. Так что надо крепиться.

Когда поезд приближался к Москве, я вышел в коридор. Людей, прошедших Великую Отечественную войну, невольно тянет посмотреть места боев. При этом они любят тишину. В тишине лучше думается. Перед окном вагона проплывало Подмосковье. Здесь был развеян миф о непобедимости фашистской армии. Народ грудью загородил столицу.

Трудно под Москвой было нашим летчикам-истребителям. Враг бомбил столицу ночью, посылая иногда до 250 самолетов. У нас ночью летало не более ста летчиков. Причем на старых типах истребителей, в основном на «ишачках». И все же воздушную битву за Москву мы выиграли.