JК
Ненаписанные романы :: Семенов Юлиан Семенович
Страница: 175 из 235" '
После этого взаимоисключающего противоречия я решил, что действительно имею дело с явным образчиком паранойи.
Затем, однако, посидев над текстом сталинской речи и заключительного слова еще и еще раз, я понял, что это не паранойя (или, точнее, не только паранойя).
Судите сами: в заключительном слове, произнесенном генсеком уже после того, как Бухарина увезли из зала заседаний в тюрьму, не лишив даже (хотя бы для порядка) выборного звания члена ЦИКа, Сталин утверждает: "Теперь, я думаю, ясно для всех, что нынешние диверсанты, каким бы флагом они ни прикрывались, троцкистским или бухаринским, давно уже перестали быть политическим течением..."
Бухарин отвергал все обвинения, его, тем не менее, отправляют в тюрьму, до суда еще долгих тринадцать месяцев, а Сталин уже называет его "диверсантом". Вот она, бесовская вседозволенность, вот он, призыв к погрому!
Дальше - еще страшнее. И - логичней! Как и в конце двадцатых, когда Сталин натравливал Зиновьева на Бухарина, так и в тридцать седьмом он спускает на Николая Ивановича троцкистов. Вот как он это делает: "Надо ли бить не только действительных троцкистов, но и тех, кто когда-то колебался в сторону троцкизма? - спрашивает Сталин собравшихся. - Тех, которые когда-то имели случай пройти по той улице, по которой когда-то проходил тот или иной троцкист? По крайней мере такие голоса раздавались здесь, на Пленуме.. Нельзя всех стричь под одну гребенку...
После этого взаимоисключающего противоречия я решил, что действительно имею дело с явным образчиком паранойи.
Затем, однако, посидев над текстом сталинской речи и заключительного слова еще и еще раз, я понял, что это не паранойя (или, точнее, не только паранойя).
Судите сами: в заключительном слове, произнесенном генсеком уже после того, как Бухарина увезли из зала заседаний в тюрьму, не лишив даже (хотя бы для порядка) выборного звания члена ЦИКа, Сталин утверждает: "Теперь, я думаю, ясно для всех, что нынешние диверсанты, каким бы флагом они ни прикрывались, троцкистским или бухаринским, давно уже перестали быть политическим течением..."
Бухарин отвергал все обвинения, его, тем не менее, отправляют в тюрьму, до суда еще долгих тринадцать месяцев, а Сталин уже называет его "диверсантом". Вот она, бесовская вседозволенность, вот он, призыв к погрому!
Дальше - еще страшнее. И - логичней! Как и в конце двадцатых, когда Сталин натравливал Зиновьева на Бухарина, так и в тридцать седьмом он спускает на Николая Ивановича троцкистов. Вот как он это делает: "Надо ли бить не только действительных троцкистов, но и тех, кто когда-то колебался в сторону троцкизма? - спрашивает Сталин собравшихся. - Тех, которые когда-то имели случай пройти по той улице, по которой когда-то проходил тот или иной троцкист? По крайней мере такие голоса раздавались здесь, на Пленуме.. Нельзя всех стричь под одну гребенку...