Необыкновенное лето (Трилогия - 2)   ::   Федин Константин

- Ну, выйди, если понадобишься, позову, - сказал товарищ.

Шагнув к столу с постеленной на нем общипанной по краям газетой в кляксах и писарских задумчивых росчерках, он вытянул из кармана галифе большой, как наволочка, атласный кисет, раскатал его, отщипнул кусочек газеты на столе и принялся медленно скручивать цигарку.

- Запалок нет? - спросил он охранника.

- Спалил все как есть.

Пастухов зажег спичку. В ее свете строго кольнул исподлобья пожелтевший взгляд товарища и потух вместе с огнем.

- Документы.

Пастухов достал бумажник. Дыша тягучим дымом на развернутую важную бумагу, товарищ внимательно читал. Народный комиссар по просвещению удостоверял, что известный писатель-драматург Пастухов отправляется с семьей на родину своей жены, в Балашовский уезд, и обращался ко всем учреждениям и местным властям с просьбой оказывать ему в пути всяческое содействие.

- Закурить не угостите? - попросил охранник.

- Что там у них вышло? - не отрываясь от чтения, проговорил товарищ и подвинул кисет.

- Требовают от начальника посадки. А сказано, посадки не будет.

Товарищ сложил бумагу, не торопясь глянул на Пастухова:

- Начальник станции не бог.

- А кто же бог? - чуть улыбнулся Пастухов.

- Бог нынче отмененный, - с удовольствием протянул охранник, подцепив добрую щепоть махорки.

- Вы зачем же хотите в Балашов?

- От голода. В Петербурге голод.

Минута прошла в молчании.