Птица феникс   ::   Константинов Андрей

— Ага… А ты знаешь, что я сослужбы ушел?

Я теперь у Брюнета.

— Знаю. Весьма о тебе наслышан, — ответил Зеленцов. — Ну так что, Митя?

Заходи завтра. Часам к девяти устроит? Зеленцова устроило. Сейчас он сидел в кресле напротив Петрухина. Даже в дорогом солидном костюме Костя все равно напоминал голодного рыжего кота на промысле. Потрепались, вспоминая старых знакомых и старые дела, потом перешли к настоящему.

— Ну так что там у тебя? — спросил Петрухин.

— Атеросклероз, гипертония, остеохондроз, — ответил Зеленцов весело. И серьезно добавил:

— Херово, Митя. Очень херово. Без твоей помощи никак не обойтись. Поможешь?

— Да что случилось-то, Костя?

— Папу нашего завалили неделю назад. Неужели не слыхал?

— Может, и слыхал… а что за конь с горы твой папик?

— Образцов… выстрел на Казанской неделю назад. Слыхал?

Петрухин присвистнул, Купцов отодвинул в сторону папку с бумагами. Образцов! Еще бы не слышать. Образцов — это почти империя. Это поставки продуктов из Европы, это несколько ночных баров и дискотек, склады, рынки, автоперевозки. Шестого июля выстрел снайпера все это перечеркнул… Склады, набитые европейской жратвой, остались. И грузовые фуры остались. И дискотеки никуда не делись. Но Николаю Николаевичу Образцову по прозвищу Людоед они уже были не нужны.

— Понятно, — сказал Петрухин. — Про твоего папу, конечно, слышали. Как не слыхать? И газеты, и ТВ — все отметились. Громкое дело.