Обезьяны, человек и язык   ::   Линден Юджин

Таким образом, поведение Элли показывает, что препятствие, мешающее шимпанзе заговорить, кроется не в строении их нервной системы (хотя мы вряд ли могли бы ожидать, что шимпанзе заговорят с той же легкостью, что и люди, совершенствовавшиеся в этом искусстве более миллиона лет), а носит фонологический характер – другими словами, шимпанзе просто не в состоянии издавать и соответствующим образом организовывать те или иные звуки человеческой речи.

Доказав на своем примере способность к кросс-модальному переносу, Элли тем самым продемонстрировал и определенный уровень перемещаемости. Когда его обучали жестам на амслене, соответствующим английским названиям предметов, то стимулом служило английское слово, произнесенное вслух. Самого предмета при этом не было, и чтобы понять, что означает английское слово, Элли должен был мысленно связать во времени и пространстве два совершенно различных акта коммуникации. В этом одновременно участвуют свойства перемещаемости, реконституции, овеществления и кросс-модального переноса. Вряд ли можно себе представить, чтобы Элли был способен к кросс-модальному переносу, не овладев способностью к перемещаемости, или мог символически овеществлять окружающее его, не владея кросс-модальным переносом. Равным образом шимпанзе едва ли мог проявить свойство реконституции, не обладая всеми только что перечисленными особенностями поведения.