Пусть умирают дураки   ::   Пьюзо Марио

Сказал, что я хороший писатель, и что мне в его произведениях нравится то же, что ему самому.

В этот первый день мы сидели у него в саду и смотрели, как его дети играют в теннис. Я должен сразу же сказать, что он действительно любил своих детей и прекрасно к ним относился. Возможно, потому, что он сам был в большой степени ребенком. Я заговорил с ним о женщинах, о Женском Освобождении и о сексе. Он рассуждал очень забавно. Хотя в своих работах он всегда был великим левым, но мог выражаться, как техасский шовинист. Говоря о любви, он сказал, что когда влюблялся в девушку, то всегда переставал ревновать свою жену. Потом он с глубокомыслием писателя и государственного мужа заявил:

— Никому не дозволяется ревновать более одной женщины одновременно, если он не пуэрториканец.

Он чувствовал, что может шутить над пуэрториканцами, поскольку его радикальная репутация была непоколебимой.

Вышла экономка, чтобы прикрикнуть на детей, заспоривших, кому играть на корте. Она выглядела достаточно авторитетной и достаточно расположенной к детям, как будто была их матерью. Для своих лет, приближавшихся к возрасту Осано, она выглядела миловидно. Это удивило меня. Особенно когда она одарила нас обоих презрительным взглядом, возвращаясь в дом.

Я разговорился с ним о женщинах, что было легко сделать. Он принял циничный тон, всегда убедительный, если вы не увлечены конкретной дамой. Он говорил очень авторитетно, как и подобает писателю, о котором распускали больше сплетен, чем о любом романисте после Хемингуэя.