Пусть умирают дураки   ::   Пьюзо Марио

И я вспомнил, что однажды вечером я сказал ей, когда она была в ванной без всего, что у нее по-настоящему великолепна та часть тела, которая ниже спины, и что чтобы взрастить ее такой нужны целые поколения. Я сказал ей это, чтобы разозлить ее, потому что она была феминисткой. К моему удивлению, она пришла в восторг от этого замечания. И я вспомнил, что она была до какой-то степени снобом. И что она гордилась аристократической родословной своей южной семьи.

Она поцеловала меня на прощанье. Ее лицо раскраснелось. Она ни на йоту не расстраивалась от того, что я уезжаю. Я знал, что она проведет с Элис счастливый день и они будут счастливы вместе, а что у меня будет жалкое время препровождение в моей гостинице в городе. Но я подумал, что за черт? Элис заслуживала этого, а я нет, и в самом деле нет. Дженел как-то сказала, что она, Дженел, являлась практическим решением для моих эмоциональных потребностей, но я не являлся таковым для ее эмоциональных потребностей.

Экран телевизора замерцал. Это была дань уважения памяти Маломара. Валери сказала мне что-то об этом. Он был хороший человек? И я ответил, что да, хороший. Когда мы закончили смотреть церемонию вручения наград, она спросила меня:

— Ты знаешь кого-нибудь из тех, кого называли?

— Некоторых, — ответил я.

— Кого именно? — спросила Валери.

Я назвал Эдди Лансера, который получал Оскара за свой вклад в написание сценария, но не назвал Дженел.