Океан и кораблик   ::   Мухина-Петринская Валентина Михайловна

- Я предлагал капитану послать сигнал бедствия, но он сказал: поздно. Надо, однако же, объяснить, что произошло с "Ассоль". Вы сами составите радиограмму или мне от вашего имени послать?

- Сам,- сказал Иннокентий, и они ушли в радиорубку. Примерно через час в кают-компанию заглянул Сережа,

сообщил, что он дал все радиограммы. И что снова будет пытаться найти связь с "Дельфином". Иннокентий вернулся и снова сел рядом со мной.

В три часа ночи мы были измучены вконец. Нас так бросало, что каждый хватался за что мог, лишь бы удержаться. Иннокентий поддерживал меня, когда судно так кренилось, что стена становилась полом, а пол стеной.

Время от времени я спрашивала у окружающих:

- Неужели нельзя ничего сделать?

Никто мне не отвечал на столь глупый вопрос. Пришел Харитон, сел у стола и ждал с таким видом, словно собирался страховать кого-то. Бедная искалеченная "Ассоль" все еще держалась. Я касалась рукой опалового ожерелья, которое снимала, только ложась спать.

Я ждала, как и все, но я ждала не смерти. Не могла поверить. И снова касалась ожерелья, как будто оно могло спасти нас. Ведь мне подарили его, как эстафету в будущее, а будущее не могло кончиться так быстро.

И еще - как я могла поверить в смерть, если я теперь уже знала, что Иннокентий любит меня. Не без горечи я подумала, что он видит смерть где-то рядом, если, изменив своей обычной выдержке, уже не скрывает больше своей любви.

Конец пришел вскоре после трех часов ночи.