JК
Путь предателя :: Роулэнд Лора Джо
Страница: 4 из 411Эта, отверженные,служили палачами; они приготовились отрубить пленнику голову и водрузить ее на деревянную конструкцию как предупреждение тем, кто вознамерится совершить преступление.
— Нет! — закричал пленник. — Прошу вас! — Стараясь вырваться из державших его рук, он обратился к присутствующим: — Я не совершил ничего дурного. Я не заслужил такого наказания!
Свидетель поспешно зажал уши ладонями, чтобы не слышать криков, закрыл глаза, чтобы не видеть искаженное ужасом лицо самурая, чья отвага исчезла перед угрозой самого чудовищного бесчестья. Он желал избавиться от жуткого чувства родства с осужденным преступником.
Стукнули копыта, когда губернатор Нагасаки подался вместе с конем вперед.
— Преступник Ёсидо Ганзаэмон виновен в измене, — объявил он мрачным официальным тоном.
— В измене? — Самурай перестал вырываться. Потрясенный, он побелел как полотно. — Я не изменник. Я всю жизнь честно служил сёгуну. — От отчаяния его голос стал громче. — Я самый усердный чиновник среди патрульных в заливе. Я всегда сам вызывался на выполнение дополнительных заданий. Я рисковал жизнью в непогоду. Я занимался боевыми искусствами, чтобы однажды на поле брани принести славу своему повелителю. Я никогда не выступал против сёгуна или его режима. Всякий, кто скажет, что это не так, солжет!
Но губернатор оборвал его:
— Ёсидо Ганзаэмон трусливо осуждал повелителя, которому обязан служить верой и правдой.
— Нет! — закричал пленник. — Прошу вас! — Стараясь вырваться из державших его рук, он обратился к присутствующим: — Я не совершил ничего дурного. Я не заслужил такого наказания!
Свидетель поспешно зажал уши ладонями, чтобы не слышать криков, закрыл глаза, чтобы не видеть искаженное ужасом лицо самурая, чья отвага исчезла перед угрозой самого чудовищного бесчестья. Он желал избавиться от жуткого чувства родства с осужденным преступником.
Стукнули копыта, когда губернатор Нагасаки подался вместе с конем вперед.
— Преступник Ёсидо Ганзаэмон виновен в измене, — объявил он мрачным официальным тоном.
— В измене? — Самурай перестал вырываться. Потрясенный, он побелел как полотно. — Я не изменник. Я всю жизнь честно служил сёгуну. — От отчаяния его голос стал громче. — Я самый усердный чиновник среди патрульных в заливе. Я всегда сам вызывался на выполнение дополнительных заданий. Я рисковал жизнью в непогоду. Я занимался боевыми искусствами, чтобы однажды на поле брани принести славу своему повелителю. Я никогда не выступал против сёгуна или его режима. Всякий, кто скажет, что это не так, солжет!
Но губернатор оборвал его:
— Ёсидо Ганзаэмон трусливо осуждал повелителя, которому обязан служить верой и правдой.