Работорговец (Русские рабыни - 1)   ::   Христофоров Игорь

Да он и под землей-то был впервые, хотя и вместе с отцом в его рассказах о горняцкой каторге -- сотни раз. Но сколько ни представлял тогда, а все равно представить не мог, что здесь так сыро, душно и одиноко. И еще он вспомнил, что шесть часов смены под землей называются "упряжкой", что лампочка на каске -- "коногонка", и от этих лошадиных терминов сам труд шахтера представился Мезенцеву чем-то лошадиным и каторжным. Легче было пробежать "огневую" полосу в морпехе, высадиться в плавтанке прямо в воду прибоя или прыгнуть с "тушки" на парашюте, чем ковырять уголь в этой тьме. И еще он вспомнил, что тоннель, в котором сидит, называется квершлагом, а от него идет, если он не ошибается, бремсберг, а от бремсберга -- штрек, а от штрека... Он нахмурился, пытаясь вспомнить, во что же переходит штрек, а в уши что-то тихо кольнуло.

Мезенцев не знал, есть ли под землей мыши, и с удивлением вновь вслушался в легкое потрескивание. Звук шел мягкий, как сквозь вату, звук шел откуда-то очень издалека. Но даже капли, сочно тикавшие где-то рядом, не глушили его. Мезенцев медленно подобрал ногу и еще сильнее сжал под одеревеневшей брезентухой каску. Правая рука сама нащупала в кармане "макаров".

Желтая точка выплыла из тьмы гораздо ближе, чем это могло показаться по громкости звука, и, качаясь, приближалась к нему. Мезенцев вжался спиной в бетонное крепление стенки и, кажется, понял свою ошибку. Тьма, в которой он готовил засаду, вряд ли могла ему помочь.