Ради Елены   ::   Джордж Элизабет

 — У Виктора Карптона недавно ощенилась сука. Я возьму Елену с собой, пусть сама выберет щенка.

Джастин не возражала. В душе она тоже мечтала об этом. Хотя и протест прозвучал бы вполне уместно, поскольку собаке — источнику суматохи и грязи — предстояло жить в доме на Адамс-роуд, а не в Сент-Стивенз-Колледже с Еленой. Но Джастин вспыхнула от радости. Кроме голубого попугая, слепо привязанного к матери Джастин, и выигранной на празднике золотой рыбки, которая в первую же ночь выбросилась из налитого доверху аквариума и приклеилась к нарциссу на обоях за буфетом, когда девочке было восемь лет, у Джастин никогда не было настоящего домашнего любимца — собаки, следующей за ней по пятам, кошки, свернувшейся у нее в ногах в кровати, или лошади, чтобы ездить по пустым аллеям Кембриджшира. Родители считали, что держать в доме животных негигиенично.

Они являлись переносчиками бактерий. Бактерии — это неприлично. А после того, как родители Джастин получили наследство ее двоюродного дедушки, приличия были для них на первом месте.

Энтони Уивер был для нее символом разрыва с прежней жизнью, ее вызовом приличиям и утверждением взрослой. У Джастин перед глазами стояла мать, произносящая дрожащими губами: «О чем же ты думаешь, Джастин? Он же… еврей». Она по-прежнему почти физически испытывала жгучее чувство удовлетворения, глядя, с каким испугом ее побледневшая мать приняла известие о скорой свадьбе. Реакция отца была более спокойной.

— Он сменил фамилию. Он преподаватель в Кембридже.