Печаль полей   ::   Сергеев-Ценский Сергей

Изредка Серапион ненужно чмокал на лошадей и до смешной грусти ловко хлопал над их головами длинным кнутом.

Наткнулись на длинную мерзлую кочку; сильно избочились и встряхнулись всем корпусом сани.

- Поехали на ночь глядя, - серьезно, как взрослая, сказала Маша, лучше бы днем ехать.

- Ничего, - отозвался Ознобишин. - Днем снег яркий: дни пошли ясные... - Помолчал и добавил: - Глаза у меня что-то болят - не могу на такой снег смотреть: слезы текут.

- Мы когда приедем в Сухотинку? - спросила Маша.

- Только еще поехали, а уж "когда приедем", - присмотрелся к ней Ознобишин. - К середине поста - потеплеет - приедем.

- Когда куры нестись начнут, - подумав о чем-то, сказала Маша.

И Ознобишин изумленно вслушался, как просто и серьезно она сказала это, так же, как говорила бы Анна.

Рядом с ним она сидела полная смутных, новых для нее мыслей. Они входили в нее с облизанных вьюгой сугробов, входили туда, где недавно еще рождался и беспричинно звенел золотистый смех, и они проворно занимали его место.

Показалось Ознобишину вдруг, что, если нечаянно пристально оглядеть поля, он увидит там Анну такою, как тогда, мутно блеснет щелями полуглаз и ищуще раскинет руки по всем снегам.

Боялся глядеть в поля, но Маша сказала:

- Когда приедем, привезем Анне памятник на могилу... Такой, чтобы летел ангел, а в руках у него ребеночек смеялся... Хорошо?

И Ознобишин понял, что уже не увидит Анну в полях, потому что она рядом. От этого тесно стало ему, как было тесно деду.