Печаль полей   ::   Сергеев-Ценский Сергей

на водопое, в речке... Ох, да и волы! Рога аршина по два, сами сизые - страсть!.. Вечером ехал, солнцем-то этим косым их обхватило, аж дымятся... Хорошо!.. Рассказать об этом нельзя, а вот как умирать буду, - говорят, тогда всю жизнь вспоминают, - их-то, волов-то этих, я уж обязательно вспомню... Да, да, да!.. Вспомню.

И как будто нашел что-то огромное, обвел всех жаркими глазами.

Ознобишин заметил, как он, говоря, жирно намазывал медом длинный кусок белого хлеба; руки у него были большие, с расставленными, как у птиц, пальцами, волосатые и волосы серые.

Вот он откусил прямо от целого куска, широко открыв рот и хищно вытянув нижнюю челюсть, и Ознобишин спросил сухо:

- Это и все, что ты видел?

- Все, - сказал дед, весело посмотрел на него и добавил: - А вот мед в этом году славный.

Сидел широкий, веселый, упрямый, заняв собою полкомнаты и полжизни: как-то отсасывал ото всех, кто был с ним вместе, по глотку жизни, и от этого так наливчато краснел, пышнел и густо веселел сам.

Но к Ознобишину от этого веселого упрямства подкатило что-то задорное, и он сказал с усмешкой:

- А тягу земли все-таки не нашел.

- Нет, для тебя оставил, - отшутился дед.

- Я ее не буду искать, - сказал Ознобишин, в упор глядя на деда.

- Ну и отлично, - кивнул дед.

- Не буду, потому что нашел, - выкрикнул Ознобишин.

- Ой ли?.. Где?.. - плавно пригнулся к нему дед.

- Здесь, - тихо и твердо ответил Ознобишин.