Петербургские трущобы (Том 2)   ::   Крестовский Всеволод Владимирович

Возвратясь в Россию с докторским дипломом венского университета, он первым долгом подверг себя экзамену в присутствии медицинского совета и, выдержав его блистательным образом, получил право лечения в России. Это была необходимая заручка со стороны законных препятствий, и стоило только преодолеть их, чтобы начать уже действовать широко и обильно, с полной уверенностью. Доктор, между прочим, был очень хороший химик, любил науку, любил свое призвание и свое лекарское дело; но при всем этом - странная вещь! - он находил какую-то сласть, какое-то увлекательное упоение в том, чтобы посвящать свои знания и свою жизнь мошенническим проделкам. Он сам очень хорошо сознавал в себе эту наклонность и называл ее неодолимою страстью, болезненным развитием воли - словом, какою-то манией, чем-то вроде однопредметного помешательства.

- По своему развитию, по своим убеждениям, - говорил он однажды Каллашу в одну из интимных, откровенных минут, - я постоянно стараюсь быть очень гуманным человеком, но инстинкты, природные-то инстинкты во мне отвратительны. Я знаю это, хотя и всякому другому дам их в себе заметить. Но что же мне делать, если, кроме самого себя, я никого не люблю!..

- А человечество? - заметил с улыбкою Каллаш.

- Да, человечество я точно люблю, но это какая-то абстрактная, безразличная любовь... И какое дело человечеству, люблю ли я его или нет?.. Вот, например, деньги - это другое дело! Деньги я люблю до обожания, во всех их видах и качествах. И для добычи денег, - говорил он с увлечением, - я ни над чем не задумаюсь, ни перед чем не остановлюсь!

- Как? - воскликнул Каллаш.