Пирамида Кецалькоатля   ::   Портильо Хосе Лопес

— Красивой будет Пирамида, — задумчиво промолвилТатле.

Юноша разумен был не по годам. Вот что затем сказал он:

— Кецалькоатль, ты мне — отец родной. С тех пор как полумертвым я тебя увидел на песке у моря и палкой ткнул, прошло немало лет. Ты завладел моею волей, я за тобой вослед иду пока, как ты сказал, твой путь не кончится земной. Меж тем я стал почти мужчиной, и странным кажется теперь мне этот мир. Печалит многое меня. Спросить хочу и получить ответ. Я видел, как Акатль преобразился: он уже не был в этом мире, когда я влез на Пирамиду и умолял его для твоего спасенья что-то сделать. Я увидал, как, не колеблясь, он ринулся в огонь, как будто бы спешил на праздник. Жутко вспомнить: вспомню — и пробирает дрожь. Я говорил себе тогда и говорю сейчас: а нужно ль это было? Нужны ли на земле страданья и печали? Нужна ли наша боль? Та боль, которую мы сами ищем, принимаем и даже радуемся ей? К чему она? Иль что-нибудь она дает? Зачем нам глупое и жгучее страданье, которое является без спроса, как дротик меткий настигает нас на бегу, и насмерть бьет, и пожирает, и жизнь заставляет ненавидеть, родившую его. Нужно ль страданье, господин? Или оно — та плата, что с нас за все берется в мире, где мы живем? Или страдание, как дым копаля, уходит ввысь, пьянит богов? Зачем оно, мой господин, зачем? Я видел, как Акатль мучился, пылал огнем и сделался водой. Но для чего?

— Молчи, мой Татле, помолчи. Ты говоришь такое, мальчик, о чем не смею я и думать. Нет у меня ответа, нет монеты, чтобы отдать за твой вопрос.