Под нами Берлин   ::   Ворожейкин Арсений Васильевич

Решение! Каждый командир назубок знает порядок его принятия: уяснение задачи, оценка обстановки и только после этого — решение.

В какой обстановке совершено преступление, я теперь хорошо представлял. Подсудимый виноват и перед законом и перед совестью. Он стал жертвой своего мягкого характера. И лучшее лекарство для него — строгость правосудия.

Я обдумываю, меру наказания. Она должна быть поучительной и для подсудимого, и для всех остальных.

«Добрый дядя» — так назвал в аттестации подсудимого командир полка. Это очень метко. И все же назвать меру наказания у меня не поворачивается язык. Согласно статье уголовного кодекса дана вилка «от» и «до». «До» — десять лет заключения. Подсудимый — мой товарищ по фронту. Хочется к нему отнестись помягче — ну хоть пять-семь лет.

Нас трое. Будет три мнения. Стараясь понять, что же думают остальные, смотрю на председателя. Председатель с деловой сосредоточенностью пишет приговор, оставляя незаполненной только одну графу. Наверное, у него уже сложилось мнение. А у Богданова? Этот весь погрузился в мысли и не замечает моего вопросительного взгляда.

Почему я сначала хочу знать мнение других членов трибунала? Почему сам не решаюсь сделать выбор? Ловлю себя на том, что я тоже «добрый дядька» и ищу снисхождения к подсудимому, к своему товарищу. Кому это нужно? Зачем? Нам нужен всюду жесткий порядок.

«Добрый дядя» — вот в чем причина катастрофы. В военном человеке главное — умение подчиняться.