Политическая доктрина славянофильства   ::   Устрялов Николай

В частности, от немецкой исторической школы его резко отделяют его религиозные, православные, следовательно, основоположные для него предпосылки. На их фоне особое своеобразие приобретает свойственное славянофильской школе сочетание мессианского универсализма с упорным и глубоким национальным консерватизмом.

Оригинальна школа эта и в качестве национально-психологического документа. Ее проповедь "аполитизма" коренилась прочно и в русском правосознании, и в тогдашних условиях русской жизни84). А разве не знаменательно для русской психологии пренебрежительная недооценка формально-юридических начал, принципа законности, "гарантий"? Ничего подобного у представителей исторической школы мы, конечно, не найдем. Впоследствии Константин Леонтьев утверждал, что русскому человеку свойственна святость, но чужда честность. Когда читаешь некоторые страницы К. Аксакова, убеждаешься, что идея "святости" настолько вытесняет в его сознании принцип честности, что в порыве увлечения он едва ли не готов считать честность пороком. Разумеется, подобное игнорирование иерархии нравственных ценностей, "смешение граней", извращение этической перспективы, -- являлось существенным изъяном как русской психологии, так и славянофильской доктрины. Русская психология изживает его дорогою ценой. Что же касается славянофильской доктрины, то это именно он и натолкнул ее на поистине наивную ее проповедь форм патриархального быта в условиях современного государства.

Переходим непосредственно к анализу этой проповеди.