Полярная гвоздика   ::   Коковин Евгений

Любаша притянула к себе шкурку и принялась сосать. Потом она стала рвать шкурку зубами и вдруг под мехом ощутила что-то твердое. Если бы кусок сала! Если бы рыба! Но то было не сало и не сушеная рыба. То был бюст старика, слепленный художником Егорычем для бабки Тасей. В полумраке чума Люба долго рассматривала бородатого божка, губы которого были вгустую вымазаны застылым гусиным салом. Она стала жадно слизывать сало и только тут вспомнила, что болван слеплен из теста. Хлебный болван, хлебный божок, которому молилась Тасей! Хлеб! Кусок съедобного, без которого девочка вот-вот могла умереть. Любаша влилась крепкими зубами в одеревенелою фигурку старика. Раздался сухой треск, посыпались крошки. Любаша вздрогнула. Она вскинула голову, и ей показалось, что в чум ворвалась взбешенная Тасей. Ее лицо искажала злоба. Девочка уронила болвана и закрыла лицо дрожащими ладонями. Но никакой Тасей не было. И голод победил страх. Она схватила болвана и с силой разломила его пополам. Она грызла яростно и жадно, пока от одной половины не осталось ни крошки. Покончив с сухарем, девочка успокоилась. Но вскоре ее опять охватил страх перед возвращением Тасей. Так Любаша неподвижно просидела несколько минут. Потом она спрятала шкурку на прежнее место и зачерпнула в кружку воды. Напившись, вышла из чума и огляделась вокруг. Тундра была пустынна и безмолвна. Все еще хотелось есть. Половина божка лежала под большой оленьей шкурой. Искушение было велико, и преодолеть его девочка была не в силах.