Полное собрание сочинений. Том 16   ::   Сталин Иосиф Виссарионович

Чем больше эта спасающая воля говорит на богопротивном языке революции (хотя

бы делая в действительности обратное); чем меньше она пугает отплясавшую стихию,

чем больше она кажется сама скомпрометированною в общем и совместном революционном

блуде - тем легче ей и тем раньше может она стянуть к себе силы революционной болезни

и незаметно ввалит их в процесс оздоровления. Такая фигура может попытаться вынырнуть

из революции, поставив ее силу к своим услугам и не напрягая ее против себя.

На этом покоятся, конечно, расчеты Брусилова, Зайончковского, Слащева, Тухачевского,

может быть, Троцкого (вряд ли полковника Каменева и Буденного).

Брусилова и Зайончковского я знаю; оба старчески хитры и трусливо-расчетливы.

Поэтому ничего сами не сделают, если их не сделают события. Слащева же - не знаю.

Тухачевский - очень честолюбив, фаталистичен, молчалив, кажется, не умен; может

стать центром заговора; вряд ли справится. Полковник Каменев просто штабной спец

из радикалов. Буденный будет еще служить царю. Троцкий - умен, выдержан, прекрасный

актер, глубоко беспринципен, тактически большой ловкач; думаю, что он давнишний

сотрудник немцев.

4. Если в Москве точка для приложения силы - то там же и сила для приложения

точки. Центром контрреволюции должна быть Москва. Кто действительно хочет работать

- тот должен работать там. И притом в Красной Армии, и особенно в войсках особого

назначения (25.000 - 30.000).