Повесть о Дракуле   ::   Буслаев Ф И

Мутьянский воевода издевается над латинским монахом (см. 9) и завершает свои зверские деяния отступничеством от православия (см. 15). Со времен Ивана Грозного Дракула приобрел на Руси новую занимательность по сближению, которое делали между жестокостями обоих этих правителей (см. 1).

Принятый здесь текст ХV в. кое-где восполнен по рук. ХVII в. Правописание древнейшей рукописи соединяет в себе болгарские и древние формы с позднейшими русскими, разговорными и областными. Напр. с одной стороны встречаются такие формы, как: тръпети, прьвие, придуть, а с другой, не только сотворю (вм. сътворю), но и чинишь (вм. чиниши), некой, великой (вм. некый, великый), даже ещо, пришодъ, пришолъ, спероду (вм. еще, пришедъ, пришелъ, спереду). Вместо учинити постоянно вчинити.

[1] Был в Мутьянской земле воевода, греческой веры христьянин, именем Дракула латынским языком, а нашим - Дьявол - русским; толико зломудр, яко житье его по имени его. От Турского царя приидоша некогда к нему поклисарие. Егда внидоша и поклонишася ему, по своему обычаю, с своих глав не снимая шапок. Он же вопросив их: "Что ради таково учинисте?" к великому государю придосте и такову срамоту учинисте". Они же отвещаша: "Таков обычай земли нашея государи держат".

Он же глагола им: "Хощу и аз вашего закона подтвердити, да крепле стоите". И повеле своим гвоздье железное взяти и колпаки их к главам их прибивати.