JК
Прикрой, атакую! В атаке - Меч :: Якименко Антон Дмитриевич
Страница: 353 из 385Помнишь? Когда изучали Як-3…
Непривычно и неприятно было для летчиков: самолет проседал при пробе мотора на больших оборотах. Казалось, что винт вот-вот чиркнет о землю. Подобного не было, когда мы летали еще на Як-1. Что делать? Кто-то додумался, и летчики начали уговаривать техников добавить порцию воздуха в амортизационные стойки шасси. Добавили. Самолет проседать перестал, а стойки при грубых посадках, выражаясь техническим языком, стали лететь, то есть ломаться.
Узнав о «нововведении» летчиков и их боевых друзей, мы с инженером полка собрали всех в класс, чтобы в процессе занятий на научной основе разъяснить экипажам, что к чему. Все это поняли так, как надо, и только Иван Табаков понял совсем по-иному. Он считал, что занятия в классе — пустая трата времени, что это выдумка инженера полка, поэтому всячески их игнорировал и я бы даже сказал — саботировал.
Как-то раз я решил посмотреть, как проходят занятия. Когда я вошел в класс, все летчики внимательно слушали инженера полка. Все, как и положено, если заходит старший, встали, и лишь Табаков как сидел, так и остался сидеть. Оказывается, чтобы не видеть схем, которые объяснял инженер, Табаков, примостившись в уголке на полу, спрятался за спины товарищей и даже закрыл глаза. А чтобы не слышать — уши заткнул пальцами. Под общий смех я его потолкал, он ошалело вскочил, но сразу нашелся и обвинил во всем инженера.
— Вот, товарищ командир, — пожаловался Иван, — вы говорили, надо летать и бить фашистов, а он придумал занятия и целый час пхает нам в уши самолетные ноги…
Я строго предупредил Табакова.
Непривычно и неприятно было для летчиков: самолет проседал при пробе мотора на больших оборотах. Казалось, что винт вот-вот чиркнет о землю. Подобного не было, когда мы летали еще на Як-1. Что делать? Кто-то додумался, и летчики начали уговаривать техников добавить порцию воздуха в амортизационные стойки шасси. Добавили. Самолет проседать перестал, а стойки при грубых посадках, выражаясь техническим языком, стали лететь, то есть ломаться.
Узнав о «нововведении» летчиков и их боевых друзей, мы с инженером полка собрали всех в класс, чтобы в процессе занятий на научной основе разъяснить экипажам, что к чему. Все это поняли так, как надо, и только Иван Табаков понял совсем по-иному. Он считал, что занятия в классе — пустая трата времени, что это выдумка инженера полка, поэтому всячески их игнорировал и я бы даже сказал — саботировал.
Как-то раз я решил посмотреть, как проходят занятия. Когда я вошел в класс, все летчики внимательно слушали инженера полка. Все, как и положено, если заходит старший, встали, и лишь Табаков как сидел, так и остался сидеть. Оказывается, чтобы не видеть схем, которые объяснял инженер, Табаков, примостившись в уголке на полу, спрятался за спины товарищей и даже закрыл глаза. А чтобы не слышать — уши заткнул пальцами. Под общий смех я его потолкал, он ошалело вскочил, но сразу нашелся и обвинил во всем инженера.
— Вот, товарищ командир, — пожаловался Иван, — вы говорили, надо летать и бить фашистов, а он придумал занятия и целый час пхает нам в уши самолетные ноги…
Я строго предупредил Табакова.