Природа начала (Слово о слове)   ::   Елизаров Евгений

) Так, фразографическое письмо отражает тот ее этап, когда неделимой далее единицей смысла была именно целостная фраза, вернее сказать, целостное речение. Поэтому обиходное смыслоизъявление, какое-нибудь "Мама мыть рама", не только не нуждалось в фонетической нюансировке, но и вообще не мыслилось нюансированным. Самый строй мысли был таков, поэтому иероглифическое письмо (если, конечно, отвлечься от временного сдвига) было столь же близкой к абсолютной точности передачи смысла, сколь и сегодняшнее алфавитное письмо. Дело в том, что там, на заре истории, не только при передаче на письме, но и в том самом процессе преобразования идеального в формы материализованного движения, который, как уже говорилось, все 24 часа в сутки протекает "внутри" каждого из нас, формулируемая мысль фигурирует во всем спектре своих возможных значений. Там, где еще только зачинается письменность, слово существует как некоторая бездонная философская формула; точно так же во всем спектре своих возможных значений эта формула воспринимается и любым другим индивидом. Далекий отголосок именно такого восприятия не знающего грамматических ограничений слова, проявился в греческом учении о Логосе. Это же восприятие во многом послужило и причиной того, что, бесхитростные и незамысловатые, притчи странствующего проповедника смогли положить начало вероучению, завоевавшему чуть ли не целый мир.