Природа начала (Слово о слове)   ::   Елизаров Евгений

У Иоанна, же есть и вот это: "Тогда первосвященники и фарисеи собрали совет и говорили: что нам делать? Этот Человек много чудес творит; если оставим Его так, то все уверуют в Него, - и придут римляне и овладеют и местом нашим и народом. Один же из них, некто Каиафа, будучи на тот год первосвященником, сказал им: вы ничего не знаете, и не подумаете что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб." (Это очень важное место, им маркируется та незримая черта, что оделяет новую, тяготеющую к ratio, греко-римскую культуру от чуждой ему древней культуры Востока. Иудеи, авторы синоптических Евангелий обращаются к своим соплеменникам. Иоанну же тесны границы замкнутой на себя иудейской общины, его мир - это вся Империя. Дух Нагорной проповеди исключает всякую мысль об отмщении за принесенное зло. Но если для тех, кого персонифицируют Марк, Матфей, и Лука, реченное Иисусом несет в себе целый мир, а потому и не нуждается ни в каких формальных обоснованиях, то обращение к замешенному на рационализме менталитету Рима требует воздвижения каких-то доказательных конструкций.) Так что и жертвенные (куда там "гека"!) мегатомбы - это, как ни печально, тоже итог порыва к какому-то идеалу добра и справедливости. Да, изначально слово может быть продиктовано только одним, и мы уже могли видеть, что именно самосохранение оказывается основным принципом организации информационного обмена еще задолго до появления того вида, которым подводится итог чисто биологической эволюции. Но - извечный крест человека - оно обязано облечься в материальную форму.