Пришествие капитана Лебядкина. Случай Зощенко.   ::   Сарнов Бенедикт Михайлович

Он не понимал, что Северянин не способен это почувствовать по той же причине, по которой это не способен был бы почувствовать и сам Епиходов.

Гумилев это понял.

Он даже поверил в то, что «сильные своей талантливостью» епиходовы способны создать свою, епиходовскую культуру, свою, епиходовскую поэзию.

Но одно дело – пророчествовать о грядущем пришествии Мессии, и совсем другое – узнать и приветствовать Его, когда Он уже пришел.

Можно ли было так же всерьез отнестись к стихам первых пролетарских поэтов?



Эх, и надо ж было так случиться, 

Что явилась, чуждая, она…

Жаркая походка… грудь лучится…

Вся дразнящей страсти целина.

Знай, что я был духом без ответа,

Что не смог я только побороть

Плоть свою, хмельную плоть поэта,

Падкую на сладостную плоть…



(Василий Козин)



Да, увидать в таких стишках явление какой-то новой поэзии было довольно-таки трудно. И не приходится удивляться, что эта пролетарская (лебядкинская) муза не только на первых порах, но и позже не получила признания у знатоков.

Правда, уже тогда прозвучал одинокий голос человека, не побоявшегося заявить на этот счет свое, особое мнение. Но этот голос потерялся в общем гомоне, был заглушён другими – проклинающими, негодующими, отрицающими, глумливо хихикающими.



Тогда возник вопрос о признании пролетарской поэзии, искусства. Вопрос, который ничего не разрешил.