Пришествие капитана Лебядкина. Случай Зощенко.   ::   Сарнов Бенедикт Михайлович

Широкую и всеобъемлющую лебядкинскую формулу «Плюй на все и торжествуй!» Тиняков развернул и конкретизировал, недвусмысленно и подробно разъяснив, на что именно он плюет и как именно намерен торжествовать:

навстречу мне гробики полные,

В каждом – мертвец молодой.

Сердцу от этого весело, радостно,

Словно березке весной!

Вы околели, собаки несчастные, —

Я же дышу и хожу.

Крышки над вами забиты тяжелые —

Я же на небо гляжу!

Может – в тех гробиках гении разные,

Может – поэт Гумилев…

Я же, презренный и всеми оплеванный,

Жив и здоров!

Тут, пожалуй, уместнее вспомнить даже не капитана Лебядкина, а другого персонажа того же Достоевского:



Свету ли провалиться иль мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне чай всегда пить.



Да, это он, «подпольный человек» Достоевского, вышел из своего подполья непосредственно на арену Истории. Вышел и заговорил в полный голос. Заговорил даже стихами:

Скоро, конечно, и я тоже сделаюсь

Падалью, полной червей,

Но пока жив – я ликую над трупами

Раньше умерших людей.

Животная эгоистическая радость по поводу того, что кто-то умер, а я вот пока еще жив, присуща человеку. Она свойственна не только отребью человечества. В той или иной степени это чувство может испытать каждый.