Пришествие капитана Лебядкина. Случай Зощенко.   ::   Сарнов Бенедикт Михайлович

Подобно тому, как пушка и снаряд могут быть одним целым».)

Предложение Чуковского для него было равносильно предложению растоптать, уничтожить самую суть его замысла.

Так думать, так чувствовать его побуждало не мелкое авторское самолюбие, а куда более мощная и властная сила.

Это была та сила, которую Лев Толстой проницательно назвал энергией заблуждения.

ПИСАТЕЛЬ НА НЕОБИТАЕМОМ ОСТРОВЕ

…Ничего не пишу… Все как будто готово для того, чтобы писать – исполнять свою земную обязанность, а недостает толчка веры в себя, в важность дела, недостает энергии заблуждения.



(Лев Толстой)



Смысл этого выражения, с легкой руки Льва Николаевича вошедшего в круг понятий, связанных с психологией художественного творчества, толкуют по-разному. И каждое толкование по-своему оправдано. Но понять тот смысл, который хотел вложить в это словосочетание сам Толстой, можно, лишь столкнув его с другим, не менее важным толстовским признанием:



Вы говорите, что мы как белка в колесе. Разумеется. Но этого не надо говорить и думать. Я по крайней мере, что бы я ни делал, всегда убеждаюсь, что du haut de ces pyramides 40 siecles me contemplent [08] и что весь мир погибнет, если я остановлюсь. Правда, там сидит бесенок, который подмигивает и говорит, что все это толчение воды, но я ему не даю, и вы не давайте ходу.



В этом признании Толстого два, казалось бы, взаимоисключающих утверждения.