Пришествие капитана Лебядкина. Случай Зощенко.   ::   Сарнов Бенедикт Михайлович

Это был испытанный, апробированный веками способ доказательства аd absurdum.

На самом деле, однако, идея эта была вовсе не так уж фантастична. В сущности, каждый настоящий писатель живет и творит на необитаемом острове.



Мореплаватель в критическую минуту бросает в воды океана запечатанную бутылку с именем своим и описанием своей судьбы. Спустя долгие годы, скитаясь по дюнам, я нахожу ее в песке, прочитываю письмо, узнаю дату события, последнюю волю погибшего. Я имею право сделать это. Я не распечатывал чужого письма. Письмо, запечатанное в бутылке, адресовано тому, кто найдет ее. Я нашел. Значит, я и есть таинственный адресат.

Мой дар убог, и голос мой не громок,

Но я живу, и на земли мое

Кому-нибудь любезно бытие:

Его найдет далекий мой потомок

В моих стихах. Как знать? душа моя

Окажется с его душой в сношенье,

И, как нашел я друга в поколенье,

Читателя найду в потомстве я.

Читая стихотворение Боратынского, я испытываю то же самое чувство, как если бы в мои руки попала такая бутылка.



(Осип Мандельштам)



Автору этих строк сознание своей отверженности, своего отщепенчества, условно говоря, сознание, что жить и творить ему приходится «на необитаемом острове», было присуще больше, чем кому другому из его современников. Но даже и он не мыслил своего поэтического труда без собеседника. Собеседник, таким образом, все же необходим, хотя путь его к этому предполагаемому собеседнику может быть долог и ненадежен.