Пристав Дерябин (Преображение России - 4)   ::   Сергеев-Ценский Сергей

Только слышно было, как густо дышал, раздувая широкие ноздри небольшого носа.

Попугай обругался вдруг в тишине. На стене напротив как-то серьезно молчали симметрично развешанные ружья, шашки, револьверы. Мертво блестел лист фикуса. Кашневу было неловко, и думал он, не пойти ли просто домой. Подумал о своих солдатах: должно быть, спали теперь в каземате на свежей соломе.

Вот открыл снова глаза Дерябин, мутно пригляделся, спросил немного хрипло:

- Вас... как зовут?

- Дмитрий Иванович, - с привычной готовностью ответил Кашнев.

- Митя? - неистово удивился Дерябин. - У меня ж брат был Митя, от тифа умер... Какой малый чудесный был! Митя! Выпьем на "ты"! - вдруг поднялся Дерябин. - А? - И почти безволосые, еле внятные брови нахмурил, наклонил голову, вобрал подбородок и исподлобья глядел на Кашнева ожидая.

- Как будто на "ты" нам пить... - запнулся Кашнев, улыбнулся конфузливо и покраснел, и, покрасневши, сам на себя обиделся вдруг; подумал: "Не все ли равно? - ведь никогда его больше не увижу..." И неожиданно для себя поднял рюмку и сказал:

- Что же, выпьем.

И потом сразу стало тесно, трудно, жарко: это могуче обнимал, тискал и целовал его в губы и щеки Дерябин. И, глядя на него влюбленными радостными глазами, тяжело, точно страдающий одышкой, говорил Дерябин:

- Митя, а? Митя!.. Ведь ты себе представить не можешь, какие все в общем мерзавцы, скоты!.. У тебя в казарме, там что? Ти-ши-на! "Никак нет", "ряды вздвой", "равнение направо"...